Философия и шахматы. Не возразить – значит согласиться Что происходит в шахматах

Великан Гаргантюа, герой романа Рабле, учится играть в шахматы. Рис. Л. Морена к одному из парижских изданий "Гаргантюа и Пантагрюэля"

Многие задумывались над вопросом, почему шахматная игра привлекла столько верных любителей, почему она сумела на протяжении веков заинтересовать стольких людей разных по характеру, мировоззрениям, профессии? Почему ежедневно десятки тысяч человек во всех уголках земного шара ведут упорную борьбу на шахматной доске, изучают шахматную литературу, посвящают много времени решению тайн шахматной композиции? Благодаря чему шахматы завоевали огромные пространства многих континентов и заставили не только произносить в свою честь проникновенные декларации, но и приносить себе в жертву значительную часть свободного времени, которым располагают люди для удовлетворения своих культурных потребностей, для развлечения и отдыха?

Ответ на это не прост.

Пожалуй, это происходит потому, что шахматы - явление многостороннее, разнообразное, и каждый может найти в них для себя нечто такое, что занимает его, увлекает и дает ему удовлетворение. Это массовая игра, умственное развлечение, отдых после труда, но также и волнующее соревнование, благородный поединок и попытка завязать упорную интеллектуальную борьбу, которая вызывает сильные переживания и волнения, как при настоящем спортивном соперничестве, хотя здесь и оперируют понятиями другого разряда. И, наконец, шахматы - это, бесспорно, область художественного и научного творчества, удовлетворяющая потребность в творчестве и восприятии произведений, которые имеют эстетическую и познавательную ценность. Сколько внутреннего удовлетворения дает восхищение красотой комбинаций и расстановок на шахматной доске, проникновение в сложные вопросы анализа, логики, психологии, математики игры, преодоление противоречий и трудностей, борьба не только с конкретным противником, но и с самим собой, борьба, требующая творческого усилия и четкого умственного расчета, проницательности и оценки позиций. Удовольствие и удовлетворение приносит возможность осуществления с помощью шахматных фигур некоторых концепций абстрактного и умозрительного характера, возможность воплотить в материальную действительность факты (если здесь можно употребить это слово) из мира идей. На шестидесяти четырех клетках материализуются утонченные стратегические планы, замыслы действий и необычайных ситуаций, конфликты между разными позициями и приемами тактики, шутливые придирки и драматические столкновения.

Один из шахматных мастеров старого времени выразился так: "Знаменитый шахматист является артистом, ученым, инженером и, наконец, командующим и победителем".

Не каждый любитель шахмат и не каждая разыгрываемая партия дают основание присваивать игре столь высокий ранг. Однако красота, искусство, ценные познавательные качества и творческие возможности потенциально содержатся в шахматах и ожидают в каждый момент и в каждом положении того, кто их откроет. Как и другие области жизни, шахматы имеют своих сознательных творцов (это - участники состязаний высокого класса, теоретики, исследователи) и широкие массы более или менее понимающих суть дела любителей (чтобы не применить обидного термина "потребителей"), которые занимаются шахматной игрой и участвуют в ее разнообразных проявлениях так же, как когда они имеют дело с музыкой, театром, литературой, кино.

Общение с шахматами требует, хотя мы часто этого и не замечаем, усилий интеллектуального характера. Ввиду того, что шахматы - это сложное явление, переплетающееся с многочисленными областями человеческой жизни, они сами являются предметом науки, предметом различных научных исследований. Для того, чтобы можно было точно определить роль шахмат в общественной жизни, следует обратиться к истории, философии, социологии, психологии, математике, истории искусства, истории нравов и другим отраслям знания.

Такой богатый диапазон связей шахматной игры и ее активная роль в повседневной жизни послужили к тому, что шахматы стали частью материальной и духовной культуры, обогащая ее каждый раз новыми интересными достижениями и ценными качествами. Это метко сформулировал американский шахматный деятель А. Бисно: "Шахматы содержат в себе элементы культуры, искусства и интеллектуальных достижений всей истории цивилизации".

Более широко выражает эту мысль советский шахматист Я. Рохлин:

"Мы не собираемся утверждать, что шахматы создают ценности прикладного значения, но, подобно любой форме искусства, шахматное творчество создает реальные культурные ценности, которые в своей совокупности вносят известный вклад в сокровищницу мировой культуры. Недаром крупнейшие национальные библиотеки и музеи многих стран бережно хранят произведения шахматного искусства (древние рукописи, печатные издания ряда веков и другие шахматные материалы), изучение которых может открыть еще одну грань в жизни человека известной эпохи. Интересные и ценные шахматные экспонаты хранятся в Грановитой палате Кремля и Государственном Эрмитаже.

Не случайно энциклопедические словари, систематизирующие все отрасли человеческого знания, уделяют почетное место шахматам и лучшим шахматистам мира, составляющим гордость культурного человечества.

Изучая историю шахмат, их многовековую письменность, мы видим, как в шахматных произведениях получают реальное отражение характер и уровень творческой мысли человека, различные бытовые и художественные влияния".

В течение многих поколений, еще почти на заре существования письменных сообщений о шахматной игре, были попытки дать точное определение сущности шахмат. Имеются преувеличенно и уродливо раздутые рассуждения с псевдонаучных позиций, имеются и многочисленные определения, сделанные мимоходом, когда исследовались совсем другие проблемы; мы встречаем блестящие мысли о шахматах, высказанные артистами, мыслителями и шахматистами-практиками, публицистами и государственными деятелями. Были также попытки создать большие теоретические труды, из которых часть увенчалась успехом, но в большинстве случаев они, однако, не дали ожидаемых синтетических выводов. Библиография темы "философия шахмат" довольно обширна, но, к сожалению, она не содержит достойных внимания произведений, которые бы просуществовали продолжительное время и не потеряли бы своей актуальности. Та "философия" шахмат, которую мы находим под этой этикеткой в старых изданиях и журналах, не может по-настоящему определить предмет, так как она пользуется фальшивыми предпосылками, В прошедшие времена существовало много метафизических, путанных и просто вульгарных определений в оценке шахмат в философском смысле. Еще и в настоящее время имеются неверные теории, ошибочные формулировки. Шахматы ждут большой "чистки" и приведения в порядок связанных с ними необычайно сложных и интересных научных и творческих проблем.

Над шахматной задачей. (И. Гринштейн - "Огонёк")

"Доктор, ваше положение не из приятных". ("Крокодил")

Страсть к шахматам не знает преград. (Рис. Шаваля - "Зи унд Эр")

Кроме вопросов, охватывающих историю шахматной игры, главный спор касался уточнения характера шахмат и вращался в кругу понятий, касающихся названия этой главы.

Ю. Быков утверждает: "Шахматы - это умственный спор, могущий создавать эстетически ценные произведения и способный к воспитанию в человеке качеств, необходимых для творческой деятельности".

Против этого выступает Я. Рохлин, который пишет: "Шахматы по своему творческому содержанию и их специфике не могут уместиться только в понятие "спортивная игра", которое становится для них в наши дни слишком узким". В другом месте он отмечает: "Шахматы - это исторически сложившееся культурное явление, которое органически связано с духовной жизнью общества и находится в состоянии непрерывного изменения и обновления".

И, наконец, Б. Вайнштейн предлагает сначала точнее определить предмет дискуссии и перечисляет то, что мы понимаем сегодня под названием "шахматы":

игра за доской;

шахматы по переписке, по телеграфу и радио;

разыгрывание партий для получения эстетического удовольствия или для изучения;

составление и решение задач и этюдов;

шахматная теория - общие принципы шахмат, основные стратегические идеи, технические приемы;

история возникновения и развития шахмат.

После этого он делает вывод: "Если мы говорим, что шахматы - искусство, то имеем ввиду, что не одна какая-либо форма, а все формы проявления шахмат, взятые в целом, представляют собой своеобразное искусство.

Когда же хотят доказать, что шахматы - игра, то рассматривают лишь одну из форм - игру за доской".

Дискуссия продолжается, и это хорошо, что она начата. Я хотел бы, чтобы настоящая книга, которая ведет читателя "через века и страны", была голосом в дискуссии, напоминающим о прежней культуре и традициях шахмат. Для оживления дискуссии позволю себе привести эпиграмму Яна Штаудынгера:

Как шахматист, согласно с сей игрой, Свою он даму предпочел чужой, Но в жизни и в игре, неискренне точь-в-точь, Любя свою, чужую взять не прочь...

Вот как меткие замечания ведут, если не к абсолютно точным, то по крайней мере к остроумным определениям. К этой же категории мы можем причислить мысль, сформулированную Стефаном Цвейгом: "Шахматной игрой так же, как и любовью, нельзя заниматься в одиночку". Этот писатель определил шахматы и более синтетично:

"Разве они не являются также наукой, искусством, мышлением, которое ни к чему не приводит, математикой без результата, искусством без произведений, архитектурой без предмета и, несмотря на это, как показала жизнь, более крепкими по своей сущности и актуальности, чем все произведения и достижения знаний. Единственная игра, доступная каждому возрасту, всем. Она обостряет ощущение, она заставляет работать ум до пределов возможности. В ней ищут начало и цель. Дети могут учиться простым правилам, глупцы поддаются ее искушению, и, несмотря на это, в неизменных границах тесных клеточек она создает особый род искусства, несравнимый с каким-либо другим..."

В ожидании гостей. ("Мюнхнер Иллюстриерте")

Выдающийся американский ученый, политический деятель и педагог XVIII века Беньямин Франклин вошел также в историю культуры как пионер шахматной письменности, рассматривавший эту игру с воспитательной, этической и моральной стороны. В своей работе, называвшейся "Моралс оф чесс" (первой, вообще, шахматной книге в Америке), Франклин обращает внимание на такие положительно формирующие характер свойства игры в шахматы, как выработка способности заглядывать в будущее и взвешивать последствия, как развитие чувства рассудительности, осторожности, осмотрительности и, наконец, ответственности за свое решение. Вот как смотрел Франклин на эту игру: "Игра в шахматы - не просто праздное развлечение. Некоторые очень ценные качества ума, необходимые в человеческой жизни, требуются в этой игре и укрепляются в ней настолько, что становятся привычкой, которая полезна во многих случаях жизни. Жизнь является своего рода шахматной игрой, в которой мы часто имеем возможность выигрыша и борьбы с соперниками и противниками, в которой есть большое разнообразие хороших и плохих событий, являющихся в известной степени результатом рассудка или его отсутствия". А в другом месте он отмечает:

"Играя в шахматы, мы приобретаем привычку не падать духом и, надеясь на благоприятные изменения, упорно продолжать поиски новых возможностей. Игра настолько изобилует разнородными ситуациями, подверженными неожиданным изменениям, что она вырабатывает способность находить выход, казалось бы, из непреодолимых трудностей, и каждый старается вести игру до самого конца в надежде выиграть с помощью своего искусства или хотя бы сыграть вничью благодаря неосторожности партнера. Каждый человек согласится с тем, что в шахматной игре мы видим пример того, как даже скромный успех может поднять веру в собственные силы, а невнимание - привести к потерям; игра учит нас не терять надежды при перевесе противника и не отказываться от шансов на победу даже при тех болезненных ударах, которые мы можем получить, стремясь к успехам..."

Роясь в различных материалах, можно найти довольно много публикаций или фрагментов публикаций относительно психологии игры и игроков. Однако это не значит, что упомянутый вопрос разработан и исчерпывающе систематизирован. Перед самой войной польский учитель гимназии К. Козловски опубликовал в "Шахисте" свой труд о влиянии психологических факторов на результат партии и уровень игры. Исходя из того, что окончательный результат на шахматной доске является равнодействующей некоторого соотношения обстоятельств и фактов, находящих отражение в психике игрока, он перечисляет отдельные элементы. Результат же, если мы воспользуемся метафорой, взятой из математического анализа, будет равнозначен нахождению неизвестного в определенной системе уравнений.

В приемной у зубного врача. Обезболивающее средство. (Худ. Ю. Черепанов - "Огонёк")

"Попробуйте водой..." (Худ. 3. Ленгрен)

Дом творчества писателей. (Худ. И. Семенов - "Огонёк")

До конца рабочего дня осталось 4 минуты, а надо сделать еще 20 ходов... (Худ. И. Генч - "Крокодил")

"В шахматах нам неизвестны ни все факторы, ни их взаимосвязь. Мы теряемся в море темноты. Известны некоторые элементы: комбинационные способности, шахматная интуиция, состояние нервной системы, физическое здоровье, честолюбие, умение распределить время, рациональное распределение сил, точный расчет пунктов и т. д. Эти элементы опять же зависят, например, от климата, от времени розыгрыша, питания и т. д. Несмотря на все. В турнирах всегда имеются элементы, которые невозможно предвидеть: - отсюда и турнирные неожиданности".

"На основании поведения людей познаются их характер, умственные способности и страсти. Но так как не всегда можно быть свидетелем этого поведения, то одни хотят угадать достоинства души по чертам лица, другие - по формам черепа, третьи - даже по почерку. По нашему мнению, в шахматной игре разум и воля чрезмерно активны, и потому судить о достоинствах человека на основании его игры можно более точно, нежели на основании всех антропологических и графологических исследований. Каждая игра, а особенно шахматная игра, - это говорящая грамматика человеческого сердца".

Утверждение, что эта игра имеет значение исследовательского инструмента в области психологии, было бы "шахматным зазнайством", но Крупски правильно заметил связь, существующую между характером игры и характером игрока. В игре вообще можно хорошо узнать человеческий темперамент, характер, черты ума, а шахматная игра особенно убедительно подтверждает это.

Бывает, что автору не хватает критицизма. Тогда рождаются те " психологические" наблюдения, которые мы сегодня принимаем с улыбкой, считая их просто доброй шуткой, но которые в свое время были опубликованы как вполне серьезные и звучали, скажем, так:

"Если твой партнер предоставляет расстановку фигур на доске тебе - значит он ставит себя выше тебя".

"Если он не хочет принять от тебя форы, а играет слабо - он самолюбивый, думающий только о себе".

"Если он играет быстро, а в решительные моменты игры делает ход не задумываясь, - ему везет в жизни только при счастливых обстоятельствах, он нерешителен в реализации своих намерений" и т.д.

В общежитии: "Тетя Дуся, передвиньте моего коня вон на ту клетку!" (Рис. Е. Щеглова - "Крокодил")

В гареме. (Рис. Коварски - "Нью-уоркер")

Организаторы в ужасе. Чемпион проигрывает все партии... (Рис. Б. Taдей - "Нуар э Блян")

"Кажется, игра становится острой..." ("Лешикье де Пари")

В словесной эквилибристике, старающейся под видом шутки протащить более "глубокие" мысли, имеются определения и такого рода:

"Шахматная правда - это жизненная ложь".

"Шахматная игра облагораживает человека, ибо она полна разочарований".

Происхождение этих "афоризмов", наверное, кроется в личном разочаровании в жизни их авторов.

Раз уж мы привели примеры, относящиеся к периоду между I и II мировыми войнами и к древней эпохе, посмотрим, как подходили в Польше люди к шахматам, например, в 1868 году, т.е. около ста лет назад. О разыгранном в Варшаве шахматном турнире (пионерское начинание!) печать писала:

"Во время только что окончившегося турнира нам довелось слышать голоса, и притом серьезные голоса, выступающие против шахмат, как против бесполезного и отнимающего много времени, а следовательно пригодного только для лодырей развлечения. Однако же это мнение кажется нам только относительно обоснованным. Из всех игр в мире шахматы, безусловно, больше всего требуют способностей; они воспитывают и развивают ум, учат более глубокому мышлению и потому даже применяются в виде педагогических средств во многих воспитательных заведениях заграницей".

В квартире шахматного мастера. (К. Кламанн - "Уленшпигель")

"Они еще играют, или уже спят?" (К. Кламанн - "Уленшпигель")

Ныне шахматами занимаются в массовом масштабе, и, конечно, нет необходимости столь вразумительно убеждать в пользе, которую они приносят, или заботиться о распространении шахматной игры и шахматной культуры. Но возникли новые вопросы, которые нужно решить и урегулировать. Шахматная жизнь во многих странах организационно включена в рамки спорта, где шахматы находятся на последнем месте среди более увлекательных видов спорта, таких как футбол, легкая атлетика и т.д.

Тем самым шахматы сведены главным образом только к турнирам, отборам участников для турниров, их классификации, к регламенту состязаний и т. п., а основы для развития шахматной науки, культуры и творчества не созданы.

"Мне снова повезло - мат!" (Рис. К. Кламанн - "Уленшпигель)

Механическое причисление шахмат к спорту, хотя и не к физической его области, а умственной, принесло много беды и упростило ряд вопросов. К сетованиям и жалобам по поводу организационной стороны дела прибавились также голоса людей, затронувших вопрос о надлежащем понимании самой сущности шахматной игры. Чрезвычайно красноречиво написана "антиспортивная" статья Томаша Доманевского, опубликованная на страницах польского еженедельника "Свят" (1954 г.).

"Много лет мы находимся в когтях фикции, имя которой шахматный спорт. Много лет с упрямством сумасшедших мы стараемся чисто мыслительный процесс, каким является шахматная игра, подогнать под рамки параграфов физкультуры и спорта. Смешение понятий не ведет ни к чему, кроме недоразумений, а специфика некоторых действий обязывает. Если мы сидим несколько часов за шахматной доской и переставляем отдельные фигурки с места на место, то это действие умственное, и нет в природе такого аргумента, который убедил бы кого-либо, что это физическое действие. Чудес не существует!...

Слабые мышцы и впалая грудь дискредитируют бегуна или метателя, но абсолютно не мешают добиться высшего класса игры на шахматной доске. Можно быть титаном клетчатого поля и все же никогда в жизни не ступить ногой на спортивное поле. Здесь, на вершинах умственной деятельности ничего не решают толстые икры - решает сообразительный и тренированный мозг...

Может быть, здесь вопрос решил элемент соревнования? Имеются ведь шахматные матчи, турниры, чемпионаты, олимпиады; имеются мастера, гроссмейстеры, имеются подсчет очков и отборочные соревнования...

Но что из этого? Это только вопрос номенклатуры. Имеется также соревнование в труде, в математических олимпиадах, среди мастеров скоростной плавки, при наборе в художественные коллективы, на шопеновских конкурсах, однако ни один участник этих конкурсов не может называться спортсменом. Дело не в терминологии, а в понятии".

Трудная проблема с косвенным решением. ("Лешикье де Пари")

"Должен признаться, конец очень интересен". ("Ля Марсельез")

"Предлагаю ничью!" (Рис. Е. Косерадзского - "Шпильки")

"Шах!!!" (Рис. И. Гегена - "Фришер Винд")

В вопросе о связи шахмат со спортом, как видно, существует много недоразумений. Слово "спорт" в общепринятом понимании ассоциируется, конечно, с понятием физкультуры, и в этом случае включение в это понятие шахмат является гротескным парадоксом. Наблюдая, однако, за спортивными играми, такими, как теннис, футбол, водное поло, за всякими турнирами и состязаниями, мы не можем не заметить их родства со стратегическими играми умственного типа вроде шашек. Речь, конечно, идет о их структурном сходстве, а не о форме этих игр. Ибо борются стороны с равными (в принципе) возможностями выигрыша. Побеждает лучший, более ловкий, более внимательный, но не более удачливый в смысле случая, предрешающего выигрыш. Именно из этого родства природы самого конфликта игры так же, как и в спорте, проистекают переживания как самих участников, так и наблюдателей шахматного соперничества. В конце концов, например, болельщик футбольного матча не принимает участия в непосредственной физической борьбе футбольных команд. Спорт является делом самих игроков, а не зрителей. Эмоциональные ощущения публики, переживающей спортивную борьбу, очень схожи по структуре их психологии с ощущениями болельщиков шахматных турниров и матчей.

Часто бывает так, что аналогии являются бесспорными. Один из польских выдающихся шахматных довоенных мастеров так сказал представителю печати:

"- Играя, шахматист в течение нескольких часов в день работает умственно и физически, работает также и его нервная система.

Физически?

Да, физически.

Я вас не понимаю, господин маэстро.

Мы говорим об аналогии между боксером и шахматистом.

Мне кажется, что в смысле физического усилия аналогии нет!

Маэстро улыбается и говорит:

Аналогия существует. Боксер сбрасывает вес перед поединком, а шахматист после его окончания. Я, например, после каждого турнира теряю около пяти килограммов..."

А к чему ведет смешение понятий, видно из следующего анекдота. На улице встречаются два друга:

Можешь меня поздравить. Я стал дважды чемпионом мира: по шахматам и по боксу!

Каким чудом?

Карнере объявил мат, а Алехина нокаутировал...

Один из польских сатириков, правильно оценивая шахматы, как тренировочную подготовку спортсмена, советует заниматься шахматами тем участникам специфически спортивных состязаний, которые не любят слишком утруждать себя физически, но зато "любят биться со своими... мыслями": "Пожалуйста! И для них существует спорт: шахматы. Шахматы развивают поясничные мускулы, а также мускулы большого и указательного пальцев".

В пародии на спортивные отчеты, помещенной в одном из польских журналов, была также следующая шутливая заметка:

"Во время шахматного матча трех стран в Будапеште нашей команде удалось занять место сразу же после команд Венгрии и Чехословакии.

Если бы мы поехали со своим инвентарем, - сказал нам руководитель нашей команды, - результат был бы, наверняка, еще лучше. К сожалению, наши участники не смогли привыкнуть к венгерским шахматным коням. Мы тренировались в других условиях, и удержать венгерского коня было для нас нелегкой задачей. Кроме того, в последний момент у нас не хватило штатной должности для одного слона - тем самым уменьшились оперативные возможности ферзя на поле, так как у него не было постоянной связи с королем. А ведь известно: одними пешками играть очень трудно.

Вышеприведенные замечания, как мне кажется, вполне правильны. Недостатки в снабжении шахматистов спортинвентарем являются серьезным препятствием на пути развития нашего физического воспитания".

- ...старт! (Рис. Мюлера - "Лилипут")

Мы привели много едких упреков и колкостей, обрушившихся на вульгаризаторов шахмат, считающих их только спортивной игрой физического типа и ничем больше. Но мы не должны забывать, что в шахматной игре есть много спортивных элементов, так как иначе мы перегнули бы палку в другую сторону. Существует прекрасная связь, и никто от нее, наверняка, не хочет отмежевываться. Прежде всего шахматист в игре должен вести себя как подобает спортсмену; к этому его обязывают спортивная этика и спортивные принципы борьбы.

"Шахматные игроки - не враги между собою, они только соперники в благородном поединке, пожимающие друг другу руку до игры и после нее", - сказал сто лет назад французский шахматист Доазан. Эти слова справедливы и современны.

Большое значение спортивным качествам в характере шахматиста придавал Алехин. Вот что констатирует его биограф, советский гроссмейстер Котов:

"Алехин утверждал, что нет таких недостатков и пороков в спортивном облике шахматиста, от которых нельзя было бы избавиться в значительной степени или полностью. Но для этого необходимо упорное и настойчивое стремление избавиться от пороков, сильная воля, упорная работа по воспитанию характера.

"Посредством шахмат я воспитал свой характер, - писал Алехин. - Шахматы, прежде всего, учат быть объективным. В шахматах можно стать большим мастером, лишь осознав свои ошибки и недостатки. Совершенно так же, как в жизни".

В своих статьях Алехин часто говорит о тех важных спортивных качествах, которыми должен обладать сильный шахматист-практик. Шахматистов, увлекающихся лишь творческой стороной шахмат, лишенных спортивных качеств, Алехин называет "трагиками" шахмат..."

Казалось бы, говорить о спортивном подходе к шахматной игре - все равно, что ломиться в открытые двери. Но на практике, однако, имеются многочисленные неприятные примеры грубых нарушений правил благородного рыцарского соперничества. Короче говоря, бывают случаи, когда розыгрыш ведется не по-спортивному. Об этом упоминается в печати: в анекдотах и рассказах по поводу многочисленных турниров и матчей. Приведем такой анекдот.

"Один участник, сражаясь под конец турнира со своим главным конкурентом, очутился в "неясной" позиции. Так как его противник считался чрезвычайно благородным человеком, то он решил использовать это обстоятельство как добавочный (если не последний) "шанс"; вдруг он начал жаловаться на сильную боль, которая ему мешала вести игру, и... предложил ничью(!), подчеркивая притом, что их позиции более или менее равны(!), и он может проиграть лишь, если он, достойный сочувствия, неспособный сосредоточиться, допустит из-за своих страданий какую-нибудь серьезную ошибку. Впечатлительный и наивный джентельмен согласился на это предложение и в результате... получил второе место, в то время как ловкий симулянт, разумеется, здоровый как бык, спасая себя таким "тонким" способом, в великолепнейшем финише выхватил у него из-под носа первое место".

Но не о таких "методах" и понимании слабых сторон противника думал Алехин, когда высказывал свое мнение:

"Я считаю необходимыми для успеха три следующих фактора, - говорит Алехин. - Во-первых, понимание своей силы и слабости; во-вторых, точное разумение силы и слабости противника; в-третьих, более высшая цель, чем минутное удовлетворение. Эту цель я вижу в научных и художественных достижениях, которые ставят шахматную игру в ряд других искусств..."

Круг замкнулся: игра, спорт, наука, творчество.

ИСКУССТВО в шахматах представляет собой не менее существенный, чем наука, аспект игры. По С. Ожегову, искусство - это творческое отражение, воспроизведение в художественных образах действительности. Отражение мысли посредством шахматных образов - искусство высшего порядка. Мало найдется охотников утверждать, что в шахматах нет творчества. Вне сомнений шахматная партия - это творчество, многоуровневое, разноплановое. Возведенное в разные степени, оно способно быть искусством.

Искусство - это особая форма общественного сознания, посредством которого познается окружающий нас мир. Не случайно шахматный мир по многообразию параметров сравнивают с миром реальным (А. Луазис). Значит, данную игру можно рассматривать и как модель общества. Это - еще один способ научного погружения: модель мира, его развитие, отношения в нем...

Многие считают шахматы интеллектуальным искусством. А вот умозаключение Т. Петросяна, которое он приводит в своей кандидатской диссертации, разрубившее, на наш взгляд, гордиев узел дилеммы "наука или искусство?" Он считает науку и искусство двумя равноправными формами общественного сознания и фундаментально это обосновывает. Эстетика шахмат - самостоятельный курс, рожденный из практики.

Красота в шахматах способна поражать душу так же, как и малиновый закат, как россыпь серебра в ладошке травинки, как пульсирующий родничок - исток великой матушки Волги... Шахматы - своеобразная и замечательная модель эстетического воспитания растущего поколения, словно запрограммированная на формирование чувства прекрасного. О принадлежности шахмат к материальной и духовной культуре метко сказал А. Бисно. По его мнению, в шахматах содержатся элементы культуры, искусства и интеллектуальных достижений всей истории цивилизации. С этим высказыванием перекликается и утверждение Я. Рохлина, что шахматы, как и любая область искусства, создают культурные ценности.

Таким образом, искусство в шахматах предстает как форма общественного сознания, создающая культурные ценности и осваивающая окружающую нас действительность присущими ей средствами, как однопорядковое с наукой явление, как элемент прекрасного, как способ воспитания.

Шахматы в искусстве

Шахматы играют важную роль во многих произведениях литературы, кинематографа и других направлений искусства. Помимо огромного числа произведений, где игра в том или ином виде упоминается вскользь, существуют и такие, в которых шахматы являются основой сюжета, или играют важную роль в какой-то его части, или просто заметно выделяются автором.

Великий русский писатель Владимир Набоков подчёркивал близость шахматной композиции и литературного творчества. Писатель считал составление шахматных задач не только формой своеобразного интеллектуального развлечения, но и занятием, полезным для развития творческой фантазии. В своём романе «Дар», Набоков посвятил шахматам целую главу, в которой передал его герою, Годунову Чердынцеву, свою страсть к составлению шахматных задач. В 1970 году в Нью-Йорке, Набоков опубликовал свой сборник «Стихи и шахматные задачи». В этот сборник он включил 35 стихотворений на русском языке, 14 на английском и 18 шахматных задач. Рассказывая в предисловии к сборнику столь необычное соединение в одной книге своих поэтических и шахматных произведений, Набоков писал: «Наконец, шахматы. Я считаю излишнем оправдывать их включение. Шахматные задачи требуют от композитора тех же достоинств, какие характеризуют всякое достойное искусство: оригинальность, изобретательность, сжатость, гармонии, сложности и блестящего притворства. Задачи – поэзия шахмат»

Примеры использования шахмат в различных видах искусства:

• «Алиса в Зазеркалье» Льюиса Кэррола (1896);
• «Игра в шахматы» - название второй части поэмы Томаса Элиота «Бесплодная земля» (1922);
• «Checkmate» («Мат»), балет Артура Блисса (1937);
• «Шахматная новелла», последний рассказ Стефана Цвейга (1944);
• Седьмая печать, фильм Ингмара Бергмана (1957);
• Вся королевская конница, рассказ Курта Воннегута из сборника «Добро пожаловать в обезьянник» (1968).
• Телесериал Twin Peaks;
• Люди-Икс (фильм);
• «Шахматы», мюзикл Тима Райса и участников группы ABBA;
• Трёхмерные шахматы в нескольких эпизодах сериала «Star Trek»;
• Geri"s Game, авторский мультфильм, где пожилой мужчина играет в шахматы сам с собой;
• Фламандская доска, роман Артуро Переса-Реверте;
• «Восемь», первый роман Кэтрин Невилль (1988)
• В аниме «Last Exile» («Последний изгнанник») все эпизоды носят названия шахматных ходов.
• «Миттельшпиль», рассказ Виктора Пелевина, в котором столкновение «белых» и «черных» участников мистическим образом связано с происходящей одновременно шахматной партией, трансляцию репортажа о которой они время от времени слышат по радио.
• Шахматные картины
• Роман международного гроссмейстера, чемпиона СССР Александра Котова «Белые и черные» о чемпионе мира по шахматам Александра Александровича Алехина. Также Фильм «Белый снег России» по этому роману.

Философия шахмат

Шахматное искусство прошло многовековый путь формирования и развития последовательно в индийской, исламской, западной и русской цивилизациях. Именно в большей степени шахматисты России, Советского Союза и затем снова России, явились главными действу­ющими лицами периодов классических шахмат и неклассических шахмат. Заметим, что если ранее можно было говорить о локальности культурных организмов, то в конце XX -начале XXI в. вызрели их многосторонние свя­зи. В шахматном сегменте мировой культуры - это, прежде всего, взаимодей­ствие русской и западной цивилизаций. В этом процессе участвуют и шахмати­сты восточных цивилизаций(В. Ананд, Т. Раджабов и др.). История развития шахматного творчества - явление сложное, противо­речивое. Модель этого явления не однолинейна, а представляет собой неко­торую криволинейную фигуру. И только частью этой графики может быть «огромная дуга» познания методов ведения шахматной партии, описанная А. Суэтиным. Деление на периоды истории шахматного творчества нами дано с пози­ции философской диалектической методологии.Развитие шахматного творче­ства рассмотрено в динамике, главный принцип исследования - историзм. В современной картине мира анализ социально-гуманитарных структур пред­полагает исследование открытых нелинейных систем, в которых велика роль исходных условий, входящих в них индивидов, локальных изменений и слу­чайных факторов. Современные ученые и философы понимают ограничен­ность рационализма. Классический рационализм так и не нашел адекватного объяснения акту творчества

Философской проблемой является соотношение между двумя сторона­ми шахматной партии. С одной стороны - классические партии созданы твор­чеством человека, имеют стройную логику и, нередко, подлинную красоту. А с другой стороны - партия есть спортивный поединок, в котором торжеству­ет не только более продуманная стратегия, но и неожиданные факторы. Это: цейтнот и нервное напряжение мастеров, ведущие к ошибкам в оценке по­зиций и в расчете тактических операций.

Творческий облик шахматного мастера начала XXI в. складывается из основных свойств (типов мышления) и личностных качеств. Шахматист, иг­рая партию, вооружен идеями, как сугубо рациональными, так и иррацио­нальными, много отличающимися от логики оценки позиции, алгоритмов плана и расчета операций. В этом творчестве должны быть и навыки классических шахмат, «прозы рационализма», и вдохновенное искусство интуитивных решений. Даже многие творцы науки подчеркивают роль фантазии и «иррациональных скачков» в исследованиях. Интуитивные прорывы и психологические приемы нужно соединять с логическими и опосредованными методами. Вопрос о соотношении классического и неклассического подходов в творче­стве мастера должен решаться индивидуально. Шахматист в своем совершен­ствовании должен опираться на свои сильные природные свойства и в то же время работать над своими недостатками, решать проблемы «другой рацио­нальности». Большинство шахматистов наделены в большей степени либо конкрет­но-образным, либо абстрактно-рассудочным типом мышления. Первые - сильные тактики, стремящиеся к острой, порой иррациональной борьбе, ча­сто жертвуют материал. Вторые - стратеги с холодным и практическим умом, склонные к мышлению общими схемами. Реже встречаются шахматисты уни­версального типа. Такова уж природа человека, что он рождается со сложным набором свойств.И в этом наборе разных людских достоинств и слабостей (призна­ков - по К. Юнгу), порождающих огромный диапазон мнений и поведений, заключаются предпосылки творчества, в том числе шахматного творчества, и общий прогресс творчества. Важнейшими закономерностями развития науки являются ее диалектизация, дифференциация, ее ответы на потребности людей. В XX в. вступили в силу новые дисциплины, отвечающие потребностям в признании достиже­ний индивидуумов, в выборе профессий и в коммуникации. Это - психология личности, психоанализ и соционика.Новейшая из них, соционика, изучает диф­ференциальные признаки и социотипы людей. Наконец, в шахматном творчестве мы видим объект индивидуализирован­ного проявления культуры. Поэтому для предмета нашего исследования ха­рактерны: описание особенностей событий (фактов, явлений), объекты по­знания в большинстве своем неповторимые и, нередко, уникальные. Пред­метом нашего познания является мир человека (а не вещь!). В этом пред­мете человек включен как автор и исполнитель «собственной драмы», ко­торую он же и познает. Эм. Ласкер писал: «Шахматы учат нас, как бы мог­ла сложиться наша жизнь при равных возможностях и без случайностей. В этом смысле они являются отображением жизни. В шахматах разыгрывается миниатюрная драма искушения, вины, борьбы, напряжения и победы спра­ведливости». И поскольку шахматное творчество - индивидуальное проявление, то облик конкретного шахматиста определяют такие факторы: природный та­лант и «стартовые условия», трудолюбие и способность программироваться (специальная память). Наконец, шахматист включает в процесс познания и личностное знание. А это: личная аналитическая работа; изучение лучших партий современных мастеров; личное общение с шахматным наставником; личное знакомство с миром во всем его многообразии. То есть все то, что называется «живым восприятием жизни».

В шахматах проявляется и сложная, противоречивая логика взаимосвязи случайного и необходимого. Проявление на шахматном материале таких фи­лософских категорий, как истина (абсолютная, относительная, объективная), как переход количества в качество, принципы сохранения энергии и целого ряда аспектов человеческих отношений, материализующихся в шахматной партии, еще будет привлекать исследователей.

Заключение

Шахматы - это уникальная игра, можно сказать, тихая игра музыки разума, как любовь и музыка, которые обладают способностью делать человека счастливым. Даже на шахматах можно сыграть симфонию. С другой стороны, как считает Г. Каспаров: «Шахматы - это муки разума». Это самая популярная настольная игра в мире, и она сочетает в себе элементы спорта, искусства и науки. Поэтому, если говорить о шахматах как об игре, в которой много красивых эпических приемов, люди, которые в них разбираются, могут получать удовольствие от просмотра игры, от комбинаций, то - искусство. Если же говорить о том, что в шахматах разыгрываются звания чемпионов республики, России, Европы, мира, то, конечно же, шахматы - это спорт, по нему проводятся все официальные соревнования. Научность состоит в том, что шахматы подвергаются анализу со стороны любителей шахмат, профессионалов, со стороны шахматных программ, производится изучение дебюта, середины игры и окончания, поэтому шахматы - это игра, которая сочетает в себе 3 элемента: искусство, спорт и науку.

Шахматная философия.

Само это словосочетание звучит интригующе. Особенно потому, что она сегодня существует неавторитетно и внесистемно. Показательно, как о понятии шахматной философии вспоминает опытнейший шахматист и тренер И. Зайцев, который перед матчем Каспаров-Крамник в Лондоне так написал о Каспарове: «На стороне многократного чемпиона мира, помимо входящих в его актив громадных знаний, богатейшего опыта и фантастических комбинационных способностей, есть, как я предполагаю, еще одна составляющая, о существовании которой большинство шахматистов, возможно, даже и не подозревает. (Интересно, интересно! - СА). Говоря это, я имею в виду законченную философскую концепцию, позволяющую осуществить переход от искусства игры в шахматы к шахматному искусству. (Мутная формулировка – подождем объяснений! – СА). Но ни сам Каспаров, ни кто-либо другой никогда не сообщали мне ничего утвердительного о наличии такой системы взглядов.

Однако, имеющие уши, да слышат! За отдельными неожиданными репризами и рассуждениями самого общего порядка, проскальзывающими в комментариях Каспарова, несомненно, угадываются контуры философской платформы. Чтобы не быть голословным, приведу небольшое высказывание, несколько лет тому назад вычитанное мною у Каспарова, которое звучит примерно так: в основании любой дебютной системы лежит маленький тактический нюанс (иными словами – «с голубого ручейка начинается река»). За меткость этой формулировки я бы мог поручиться всей своей многолетней деятельностью аналитика».

И на этом все. Гора родила мышь – наличие законченной философской платформы доказывается одним частным высказыванием, и попытка собрать материал, документирующий «контуры», даже не сделана. Но спасибо Зайцеву хотя бы за моментальный снимок ситуации. Он отметил, что многие шахматисты не подозревают о наличии шахматной философии (или о ее разделе о переходе «от искусства игры в шахматы к шахматному искусству»).

Однако, в сторону тавтологический переход! Пусть сейчас шахматная философия нечто скрытое. Она все равно нужна растущему шахматисту, который нуждается в ориентирах и находит их, где придется. Пусть зрелый игрок почти не пытается обобщать. Допускаю, что профессионалу кажется стыдным рассуждать об абстрактных вещах. Есть конкретные варианты и позиции, а любое обобщение – риск отрыва от прочной почвы.

Когда шахматист пытается формулировать и абстрагировать, то много слов не соберет. Есть несколько формул великих об игре – Ботвинник любил повторять за Капабланкой «нужно всегда играть по позиции», Алехин говорил, что на каждом ходу нужно заставлять противника играть своей головой, Таль сходным образом советовал дать возможность противнику ошибиться (на то он и был великий счетчик). Ясные истины, которые забываются раньше всего и поэтому их следует повторять.

Сложнее парадоксальное высказывание Петросяна, который сказал, что позиционный перевес доказывается тактическим ударом - в его афоризме обобщается реальный опыт. Поразительно высказался об оценке сицилианки С.Долматов – он как-то сказал, что если снять все фигуры, то получившаяся пешечная структура лучше у черных и почти все сицилианские эндшпили поэтому должны быть с перевесом у черных.

Есть еще какие-то неавторизованные афоризмы типа «пешки назад не ходят» и советы вроде «меняй все активные фигуры противника». Маловато, очень частно, без попыток дальнейшего обобщения, хотя действительно имеет отношение к шахматам.

Существенная часть шахматной философии погружена в позиционное учение – от Филидора и Стейница до Рети и Нимцовича. Общие принципы игры здесь приспособлены к примерам, но перешагивают их. Правда, в этой связке можно увидеть действительное философское противоречие. Не каждый принцип может быть обобщен без ограничения. Принципы предполагают классификацию позиций и привязку к определенным структурам. Поэтому Филидор оказывается вдруг крупнейшим гением – он понял один из главных мотивов классификации позиций – пешечную структуру. Так его и охарактеризовал Бент Ларсен: «Самый великий в истории шахмат - безо всяких сомнений Филидор. В конце XVII века он сформулировал принципы, которыми мы пользуемся до сих пор. Кажется, никто так не опережал время!»

Итак, выбор примеров из собственной практики может, например, поставить под сомнение универсальность учения Нимцовича. Он был очень оригинальный игрок, который хорошо объяснил свой способ игры и свое видение шахмат. Его термины вошли в обиход. Но их применимость натыкается на свои ограничения, которые уже не так систематизированы.

Ну, и потом многие великие шахматисты не были такими хорошими писателями, как Нимцович. Потенциально они могли бы сформулировать правила игры для себя, для своих любимых позиций, но не сделали этого. На счастье, есть их партии и передача идей возможна невербальным (несловесным) путем. Великие часто вспоминают, что чьи-то партии определили их отношение к игре – Карпов поминает Капабланку, Полгар – Кереса, Крамник – Карпова. Примеров могло бы быть невероятно много, можно было бы построить настоящие генеалогические дерева преемственности.

Рети вспоминает, как Капабланка поразил его, не сделав в одной их консультационной партии очевидный развивающий ход, а сыграл конкретно на вариант и получил перевес. Из этого впечатления, кажется, и возник гипермодернизм, как игры не для абстрактного развития, а игры «под идею». Рети вербализировал Капабланку.

Кто вербализирует современную игру, кто опишет ее словами? Я бы сказал, что это происходит непрерывно, но никто не систематизирует результатов.

Современная шахматная философия проявляется в комментариях к партиям, в разговорах профессионалов о шахматах, в наставлениях тренеров, в общих рассуждениях, в которые пускаются интервьюируемые шахматисты (те «неожиданные репризы», которые поминал Зайцев, как раз об этом). Нет только обобщения.

Ведь часть шахматной философии по аналогии с другими профессиональными системами – это правила приспособления общего поведения к ситуациям игры и наблюдения за особенностями шахмат, чем шахматисты занимаются постоянно.

Настоящая философия должна учить о мире и о его лицах, таких, как явления, события, и люди, их близости и разности, давать представление о целях человеческого существования. Как предел, она призвана давать систему взглядов и руководство к правильному поведению человека в мире. Шахматная философия делает то же самое на уровне частных высказываний, но только никак не создаст ни одной системы.

Все, кто чего-то добился в шахматах, говорят об отношении к игре, о своем понимании шахмат, формулируют правила поведения, вырабатывают соображения разного порядка обо всем в шахматах и рядом с ними. Но нет общих классификаций, нет иерархии, нет разделения, нет даже рубрик. Гомон слитых голосов, характерный для шахматной прессы, отчасти даже симпатичен. Но он хоронит множество отличных мыслей, интересных соображений, красивых идей, броских биографических деталей. Когда-то, когда число шахматных героев ограничивалось двумя десятками, все, казалось, было на виду, во всяком случае, каждая яркая подробность тиражировалась журналистами бесконечно. Теперь почти ничего не повторяется и просто валится в архивы.

Поставить за цель ввести рубрики тем в шахматное многоголосье и отчасти наполнить их высказываниями было бы вполне доступно. Как это выглядело бы, я попытаюсь представить далее.

Что даст коллекция цитат?

Откровения о шахматах.

Яан Эльвест

«Шахматы – очень напряженное состязание, они пропитывают тебя».

Бент Ларсен

«Я всегда верил, что дух в шахматах должен возобладать над материей... Но, чтобы играть как Таль, нужно иметь очень много энергии!»

«В шахматах нет ярко выраженного критерия "правильности" - они многообразны».

Ориентиры роста.

Лайош Портиш

«Мне кажется, я поздно начал заниматься шахматами – в 12 лет. В этот момент многие навыки, которые могли бы усвоиться на уровне инстинктов, если начинаешь играть лет в пять-шесть, в основном приходится в себе воспитывать – и это может сказаться когда-то в дальнейшем...»

Бент Ларсен

«Я типичный self-mader. У меня не было наставника, не могу сказать, что я особенно зачитывался шахматными книгами. За исключением книг Нимцовича, не могу назвать никого, кто произвел на меня особенное впечатление... Я просто много работал над шахматами».

«Все приходит с опытом... Понимание собственной силы и собственной слабости - в какой-то момент ты начинаешь лучше понимать себя, и происходит качественный скачок... Мне было удобно, что, играя, может быть не в самых сильных турнирах, я имел широкое поле для экспериментов с собственным стилем. В тот момент я мог провести разные турниры в совершенно непохожей манере. Я становился опытней, мой кругозор расширялся - главное, я не боялся ошибок и не жалел времени на их исправление. Воспитывал я и бойцовские качества...»

Сергей Рублевский.

«Ты довольно быстро вырвался на приличный уровень – тебе кто-то помогал, занимался с тобой?

– В основном сказались занятия в «школе Панченко» – фактически там я сложился как шахматист. Попал туда, когда мне "стукнуло" 10 лет. Хорошо, что занятия проходили в Челябинске, куда я и так часто ездил на соревнования... Потом, когда я уже стал мотаться по разным юношеским турнирам, тоже контактировал с Панченко».

«Занятия в «школе Каспарова» просто поставили точку в моем формировании как шахматиста. Меня, так сказать, запустили на орбиту!»

Павел Коцур.

«У меня ведь нет той школы, что получили ученики Панченко, Дворецкого, Смыслова, Каспарова, наконец… Это заметно: люди играют по схемам, которые им преподали еще в детстве. Откуда у меня взяться таким красивым трафаретам? И некоторые партии я действительно провожу, чего-то недопонимая. Но все это компенсируется, скажем так, большим количеством собственных идей! Например, у меня до сих пор хромает техника эндшпиля: вспомнить, как я сам постигал все это по книжкам… Конечно, ты лучше будешь понимать тот или иной тип позиций, если тебе вначале все "разжуют", покажут механизм, и ты на полученном базисе будешь уже возводить свою надстройку! Причем, покажут не какую-нибудь элементарщину, а именно сложную позицию: к чему надо стремиться, какие размены выгодны, в каких позициях слон сильнее коня и наоборот, что делать вообще…

Яан Эльвест

«Просто часто шахматисту бывает трудно одному разобраться в самом себе... Чтобы наметился сдвиг в игре и настроении, тебе нужен очень умный помощник (таковым, например, был Юрков для Соколова). В тот момент помочь мне оказалось некому. И неожиданно выяснилось, что я уже не такой молодой, что рейтинг у меня не такой высокий, и что в гроссмейстере Эльвесте не так сильно нуждаются устроители крупных турниров... В такой ситуации у меня оставался фактически один путь назад – доказывать свою состоятельность среди "простых смертных". Сейчас даже иногда жалею, что не подался тогда в коммерцию – трудно было себе представить, что жизнь шахматного профессионала так сильно изменится.»

Работа

Сергей Рублевский

«Для меня шахматы всегда были интересным занятием. Мне доставляло удовольствие играть, заниматься. Неудивительно поэтому, что они стали моей профессией».

«Когда всем доволен, всё хорошо, нет стимула для совершенствования. Вот когда видишь свои недостатки, то пытаешься работать, устранить их – и таким образом прогрессируешь. Причем шахматы - настолько сложная игра, что прогрессировать можно практически до бесконечности».

Павел Коцур

«Очень многое в шахматах мне недодали, и приходится извлекать эти крупицы знания самому: из общения, из анализа собственных ошибок. Есть много грамотных шахматистов, которые все расставят так, как надо – в этом мне трудно с ними спорить. Но по напору и, может быть, творчеству им до меня далеко! А недооценка? Каждый считает, что играет не слабее меня, – быть может, он и правильно считает, но на данном этапе я сильнее».

«Я чувствую, что в последнее время стал спокойнее! У меня в душе царит равновесие, даже появилось желание заниматься шахматами – в принципе. Два года назад я просто приезжал на турнир поиграть, пообщаться и проверить себя на гроссмейстерском уровне. А сейчас мне просто хочется работать. Прошел тот период, когда я "болтался на турнире, и, возвратившись с очередных ночных бдений, с несвежей головой садился за доску…"

Я, шахматист.

Бент Ларсен

«Часто во мне сходились совершенно противоположные качества: представьте, иногда в начале карьеры, перед партией мне приходилось делать выбор между королевским гамбитом и каталонским началом! Небо и земля... Это я "научился" у того же Нимцовича, когда его игра выглядела то слишком простой, то слишком сложной - ведь главное смысл ваших ходов заключается в том, чтобы соперник не смог разгадать ваш замысел!»

Сергей Рублевский.

«Я не увлекаюсь самокопанием, грезами о будущем. У меня одна задача: прогрессировать, играть сильнее, чем раньше. Пока получается – медленно, но верно расту».

«Мне нравится борьба! Сам дух ее, процесс доставляет мне большое удовольствие. Хотя, наверное, «борьба» – это нечетко сказано... Поединок! Вот что меня действительно привлекает! Вот сидят два человека, и каждый хочет победить – порой мне это гораздо интересней, чем положение в турнире, количество очков. Я играю против тебя, ты играешь против меня. Всё! Я не ставлю цели стать чемпионом мира, заработать кучу «бабок» – я играю, и это мне доставляет удовольствие… Пока, к счастью, мне нравится просто играть. Это хорошо: я знаю многих шахматистов, которые с удовольствием давно бы всё это бросили, да ничего толком делать больше не умеют!»

Павел Коцур

«У меня всегда так: либо всё, либо ничего! Нет той плотности, которая отличает шахматистов типа Яндемирова: он ни одной не проиграет, парочку выиграет - и порядок. Мне же надо обязательно проиграть, чтобы потом выигрывать.»

« Почти все позиции я пытаюсь играть на победу. Даже понимая, что надо предложить ничью или уже самому ее делать, – все равно подспудно думаю, что или соперник ошибется, или айду в позиции какую-то гениальную идею и выиграю!»

«Да просто я не боюсь никого! Но воли тут никакой особой нет. Воля – это когда человек задался целью и на воле всё выигрывает или ничего не проигрывает!»

«Я стремлюсь к повышению результатов. А стабильность? Как правило, после очередного кризиса планка для меня поднимается. Я не собираюсь постоянно играть в одну силу – это мне противопоказано: я начинаю успокаиваться, и сила игры падает. То есть остается прежней, но... падает».

Сергей Волков

«Я достаточно много работаю в последнее время, но… как давным-давно сказал мне один гроссмейстер: «Исправить свои недостатки очень тяжело, прогрессировать можно только, если научиться использовать свои достоинства!» За счет этого действительно многого можно достичь. Стараюсь использовать свои лучшие стороны: у меня получаются, может быть, не очень выразительные партии, но такая игра мне больше подходит по духу. Я не люблю перегибать палку, бросаться в какие-то тактические осложнения…»

Яан Эльвест

« Грубо говоря, я отношусь уже к другому поколению шахматистов, чем те же Крамник или Топалов. Конечно, я не считаю себя стариком, но возраст все-таки накладывает свой отпечаток на мое отношение к шахматам. У меня есть и свои преимущества – да я старше, но потому и партий сыграл побольше, сильных турниров у меня, наверное, больше было, опыт богаче. Правда в наигранности я им уступаю, тактика может подвести... Зато в классических шахматах я им точно не уступлю. В них необходимо показать выдержку, глубину. Мне предлагают тактику усложнений, тянут на многоходовые домашние варианты – я же стремлюсь поддерживать неопределенность на доске как можно дольше, чтобы они играли "своим умом". Применяю немодные системы, например. Вот ферзевый гамбит считают скучным дебютом, молодые не хотят играть его черными. С другой стороны, легко понять, что против гроссмейстера экстра-класса любой дебют черными – это испытание. Я отнесся к этому вопросу по философски: пускай меня атакуют, в конечном итоге я мало, чем рискую, но в классических началах легко зарваться. И тогда...»

«Собственный стиль... Не могу назвать себя ярко выраженным тактиком или стратегом, скорее проявляется некий симбиоз направлений. На стиль слишком многое накладывает отпечаток: постоянное общение с тренерами, помощниками, изучение дебютной теории, в некотором роде размышление над игрой соперников. Принято считать, стиль – это человек. По крайней мере, ко мне это определение не имеет никакого отношения. Случаются труднообъяснимые "вывороты". Иногда мой стиль самому кажется непонятным. Как будто играл другой человек. Когда случались срывы, недоумевал: "как можно так играть?", "как можно допускать такие ошибки?". Очень важно контролировать самого себя»

Другие.

Павел Коцур « Я сильно чувствую людей, которые мне завидуют, желают неудач. Зато другие, которые относятся ко мне нейтрально или даже радуются моим успехам, вселяют уверенность и заставляют тянуться к новым вершинам. А вот "черную зависть" я ненавижу, – начинаю дергаться, нервничать, и у меня ничего не получается. Особенно раздражают бессмысленные разговоры о том, что я, дескать, обязан выиграть какой-то очередной турнир, что, мол, нет конкурентов и т.д. – если ты не побеждаешь, все твои предыдущие победы как бы автоматом заносятся в категорию случайных.»

Штрих-портреты соперников.

Яан Эльвест

«Я сейчас смотрю на новых шахматистов несколько скептически: вот, Юдит Полгар – она не может обыгрывать слабых шахматистов, потому что подготовлена лишь к игре с супергроссмейстерами».

Бент Ларсен

«Ближе всего мне был Петросян. Наверное, потому что у нас с ним была одна основа: "Моя система" Нимцовича". Мы с ним, что называется, "братья по крови". Но у нас, как я замечал, было совершенно разное чувство позиции... и чувство опасности. Петросян не проиграл столько партий, сколько я - с другой стороны, я выигрывал гораздо чаще него».

«Конечно, самым большим феноменом моей шахматной молодости был Таль! Но я, к счастью, никогда не пытался играть в его стиле, - мне просто нравилось наблюдать за его игрой, видеть, как рождаются его гениальные планы, идеи, комбинации... Я никогда не жаловался на скорость и глубину расчета, но делать это с такой фантастической быстротой, как он, по-моему, не было дано никому. И потом, Таль обладал редким бесстрашием, никто ни до, ни после него не провел такого числа некорректных комбинаций! Он же просто сокрушал своих соперников...»

Поражения и победы.

Сергей Рублевский.

«В целом я не сильно отличаюсь от большинства шахматистов, живущих по формуле: проиграл – не фарт, выиграл – класс!»

Что происходит в шахматах.

Яан Эльвест

«Шахматы в начале 90-х годов стали стремительно развиваться – виновниками" были Карпов с Каспаровым, сделавшие дебют главной ударной силой. Я же "зевнул" этот момент. До этого я был своеобразным "последователем" Карпова, переносил основную тяжесть борьбы на миттельшпиль и эндшпиль. И вдруг получилось, что я оказался совершенно неподготовлен вести полноценную борьбу. Кстати, нечто подобное случилось с Юсуповым и некоторыми другими гроссмейстерами»

«В конце концов, главная цель каждого гроссмейстера – выйти в претенденты, попасть в историю. Это ни для кого не секрет... Для профессионального шахматиста быть счастливым – значит находиться где-то в шестерке мира. С этой точки зрения, я не достиг удовлетворения. Недостатки есть и будут в будущем. Даже если внутренне настраиваешься на хороший результат, безошибочной игры достигнуть вряд ли удастся... Карьера шахматиста очень опасная "штука". Тем более сейчас, когда недостаточно быть просто гроссмейстером, необходимо быть супергроссмейстером. В свое время государство поддерживало сильнейших шахматистов стипендиями, тренерами, возможностью сборов... Не думаю, что сегодня быть гроссмейстером – большое счастье. Спорт очень жесток, а сегодняшние шахматы я отношу именно к спорту. Единственное, что нас всех по настоящему поддерживает, так только то, что мы все эту игру действительно любим».

«Железный друг»

Ясер Сейраван

«Гарри Каспарову пришла на ум совершенно чудовищная идея, получившая название “продвинутые шахматы”. Суть в том, что человек, объединяясь с компьютером в едином игровом процессе, становится шахматным поводырем этого компьютера. По-моему, идея ужасна.»

Бент Ларсен

« Что меня раздражает в последнее время, так это матчи Каспарова с компьютером. И совсем ненормальным мне кажутся игры в advanced-chess! Неужели они не понимают, что это путь в никуда. Они разрушают мистическую оболочку шахмат: теперь никто не будет смотреть на шахматы как на искусство, из них выветривается дух... Больно видеть, что их уничтожает именно чемпион мира.»

Лайош Портиш

«Шахматы в последние годы сильно меняются – мне не очень нравятся процессы, что происходят в шахматном мире, в особенности вызывает опасение повсеместное внедрение компьютеров... Я понимаю, когда их используют в качестве хранителя информации: когда вместо прежнего многочасового поиска вам нужны считанные секунды, но когда компьютер начинает играть, анализировать, чуть ли не советовать шахматистам, что им делать в той или иной ситуации!.. Например, шоу под названием advanced chess с моей точки зрения является просто оскорблением человеческого интеллекта... Это перебор»

«Я просто думаю, что компьютер убивает шахматы. Скоро или нет, но неизбежно! Если компьютеры уже сегодня играют такую большую роль в шахматном мире, что же будет дальше?! Это как допинг, который дают шахматистам перед игрой... Вы видели когда-нибудь, чтобы боксеры или бегуны у всех на глазах, не стесняясь, глотали допинг? Я всегда считал шахматы искусством, а теперь и не знаю, чем их назвать».

Властимил Горт.

«К сожалению, сегодняшние шахматисты уничтожают шахматы… Они забывают, что шахматы – это прежде всего игра человека против человека, борьба интеллектов... А они все утонули в бесконечных компьютерных анализах. Я могу назвать много гроссмейстеров которые считают, что своими "исследованиями" двигают шахматы вперед, а на самом деле они просто убивают их. Уничтожают радость шахматного общения!»

Когда появились шахматы, точно не знает никто. Известно лишь, что произошло это в Индии не позднее VI века н.э. Но и на этот счет полного согласия нет.

По одной из версий, техника гадания, выработанная в Китае в VI–I вв. до н.э. для определения баланса между энергиями инь и ян, составила основу чатуранги, игры, являющейся прообразом современных шахмат (на санскрите «чатуранга» означает «четыре рода», т. е. войско с четырьмя родами оружия: колесницы, слоны, конница, пехота). В чатуранге, по свидетельству Бируни (Индия, XI в.), целью являлось истребление сил противника, а не объявление мата королю. Но в китайской литературе первые известные нам сведения о шахматах появляются в VIII в. н.э.

Видимо, гаданием на 64-клеточной доске занимались и древние этруски: в их мифологии упоминалось о волшебном коне-скакуне, покрывающем за 64 скачка все небесное пространство (в шахматах конь может за 64 хода обойти всю доску).

Через Иран шахматы проникли в арабские страны. На Ближнем и Среднем Востоке игра приобрела название «шатранг» (персидск.) или «шатрандж» (арабск.). В персидской притче-новелле «Деяния Ардашира Папакана» (около 600 г. н.э.) говорится, что ее герой проявил высокое мастерство «при игре в мяч, езде верхом, в шатранге, на охоте и в других состязаниях». «Оксфордский справочник по шахматам» (1984 г.) приводит эту цитату как «первое упоминание о шахматах в мировой литературе». Но другие источники (например, справочник Г. Голомбека) считают, что еще раньше шахматы упоминались в индийских поэмах VI в. «Васвадата» и «Хартахарита».

«Некоторые несомненно подлинные шахматные фигуры, обнаруженные при раскопках в Италии, определены как восходящие ко II в. н.э. Хотя никто не подвергает сомнению научную добросовестность и профессиональную квалификацию археологов, совершивших это открытие, их выводы о принадлежности фигур к столь ранней эпохе обычно воспринимаются скептически. В случае если они подтвердятся, придется переписывать всю историю шахмат» (Г. Голомбек).

Персидский поэт Фирдоуси, живший на рубеже X–XI вв., неоднократно описывал в своих произведениях шахматы, а в одной из поэм рассказал о прибытии ко двору персидского шаха Хосрова I посланников индийского раджи с подарками, среди которых находилась игра, изображающая картину битвы двух армий.

Говорят даже, будто бы шахматы изобрел Паламед - один из греческих царей, принимавших участие в осаде Трои (около 1250 г. до н.э.). Играя в шахматы, Паламед проник конем в лагерь соперника, и именно это навело его на идею «троянского коня», принесшего грекам победу в войне. Однако никаких упоминаний о шахматах в Греции того времени нам не известно.

Оксфордский справочник по шахматам гипотезы об их происхождении классифицирует:
1. «Военные»: обучение стратегии, от скуки при длительной осаде, для снятия напряжения.
2. «Утешительные». Так, поэт Фирдоуси (940–1020 или 1030) в своем эпосе «Шахнаме» писал, что шахматы обязаны своим происхождением индийским мудрецам, создавшим эту игру с целью утешить вдовствующую царицу Першнари (букв. «красавица с ангельским лицом») и отвлечь ее от горестных мыслей о погибшем в сражении сыне.
3. «Соревновательные».
4. «Мирные» (в качестве альтернативы войне при решении спорных вопросов).

С завоеваниями арабов шахматы проникли в Испанию и Италию - первые страны Западной Европы, где они стали известны в VIII–IX вв. Из Испании шахматы проникли во Францию, а из Италии в Германию. Затем они попали в Англию. Об их быстром распространении и росте популярности свидетельствует тот факт, что многие старинные роды начали украшать свои гербы изображением шахматных фигур или шахматного поля.

По поводу проникновения шахмат в Россию общепринятой гипотезы нет. Д. Саргин считает, что шахматы впервые появились на Руси в результате торговых и культурных связей с востоком еще до завоевания Ирана арабами, т. е. не позднее VII в. И. Савенков полагает, что шахматы могли проникнуть с Востока Каспийско-Волжским путем (VIII–IX вв.). В 1876 г. шахматный листок (выпускавшийся сильнейшим шахматистом России того времени М. Чигориным) писал: «Россия приобрела эту игру не от Запада, а непосредственно из Индии, что доказывается русскими названиями шахматных фигур».

Упоминания о шахматах встречаются в русских былинах: «Садко...», «О добром молодце Василии Буслаевиче...». Интересно, что умение играть в шахматы считалось отличительной чертой характера богатырей, воспетых в былинах. Исходя из археологических находок проф. Арциховского в Новгороде можно считать, что в X–XI вв. сначала на территории южной России, а затем на севере шахматная игра стала известна восточным славянам.

Часто, говоря о рождении шахмат, рассказывают приводимую ниже легенду, хотя, по оценке некоторых ученых, она существенно старше шахмат (около 1000 г. до н.э.) и, возможно, относилась сначала к другой настольной игре. Индийский властелин Схерам не отличался ни большим организационным талантом, ни умением управлять, а потому в короткое время довел государство до разорения. Тогда брамин мудрец Сесса, желая сделать тактичное замечание королю, придумал игру, в которой король не может ничего достичь без помощи других фигур и пешек. Шахматы произвели на короля впечатление, и, желая отблагодарить Сессу, Схерам обещал его наградить всем, что тот пожелает. Сесса, решив преподать королю урок скромности, попросил, казалось бы, небольшое вознаграждение: выдать ему пшеницы, чтобы на первую клетку доски положить одно зернышко, на вторую - два, на третью - 2х2, на четвертую - 4х2 и т. д. (в порядке геометрической прогрессии на все 64 клетки шахматной доски). Властелин согласился, радуясь, что так легко отделался. Но когда из амбаров начали поставлять зерно, то выяснилось, что желание мудреца выполнить невозможно. При подсчете получилось, что на 64-ю клетку пришлось 87 076 425 546 692 656 зерен, а общее количество зерна, составляющее сумму чисел, возведенных в степень от 0 до 63 (1+21+22+23+24 и т. д.) составляет 18 446 744 073 709 551 615 зерен. По одной из прикидок, это 922 337203 685 м 3 пшеницы, считая, что на один м 3 зерна 20 миллионов зерен (на один см 3 - 20 зерен). Для получения такого количества зерна следовало бы восемь раз засеять поверхность Земли и столько же раз собрать урожай. Перельман в книге «Живая математика» дает иной подсчет: 1 м 3 пшеницы содержит около 15 млн зерен. Требуемое брамином количество пшеницы составило бы 12000000000000 м 3 . Если бы построить амбар для этого количества зерна: 4 м высоты и 10 м ширины, - то его длина составила бы 300000000 км, т. е. в два раза больше, чем расстояние от Земли до Солнца.

Шахматы в известном нам виде сформировались на рубеже XV–XVI вв. Деление доски на темные и светлые квадраты вошло во всеобщее пользование в XVI в. Раньше играли на одноцветной доске, разделенной на квадратные клетки. Одноцветная доска до сих пор используется на Дальнем Востоке. В арабских шахматах (как минимум, до начала XIII в.) ферзь передвигался только на одну клетку по диагонали. Слон ходил по диагонали через клетку, он мог перепрыгивать через фигуру.

В период средневековья во многих христианских странах шахматы преследовались - возможно, потому, что превратились в азартную игру, что лишало их благородных черт. Но с XIII века шахматы используются как одно из средств рыцарского воспитания. Шахматы по неписаному статуту входят в число семи «рыцарских добродетелей» наряду с ездой верхом, плаванием, владением копьем, фехтованием, охотой, искусством слагать и петь стихи.

Самый знаменитый труд средневековья о шахматах - трактат на латинском языке Якова Цессолиса. Книга, написанная в конце XIII в., имеет нравоучительный характер, а шахматы в ней используются в качестве повода для изречения сентенций и назиданий морального, общественного, религиозного и политического свойства. Этот труд был распространен в многочисленных рукописных копиях на латинском, немецком, французском, чешском и других языках. В крупнейших европейских библиотеках находятся по несколько экземпляров этой книги (например, в Праге - девять).

История шахматных состязаний насчитывает уже много веков.

Современный германский историк Гельмут Фаустин документально установил, что одно из первых официальных шахматных соревнований в Европе состоялось в немецком университетском городе Гейдельберге в 1467 г. Турнир в Гейдельберге способствовал росту популярности игры в Германии, хотя центр шахматной жизни позже переместился в Нюрнберг. С 1477 г. шахматные турниры стали проводиться столь же регулярно, как и состязания миннезингеров. Существовало две категории шахматистов: мастера и подмастерья. Турниры продолжались до начала Тридцатилетней войны 1618–1648 гг., после которой шахматная жизнь в Германии пришла в упадок.

В 1616 г. герцог Август фон Брауншвейг-Люнебург, скрывавшийся под псевдонимом «Густав Селенус», в книге «Шахматы, или Королевская игра» писал: «Эти русские, или московиты, очень хорошо и усердно играют в шахматы. Они так искусны в этой игре, что, по моему мнению, другим народам крайне трудно с ними соперничать».

В 1815 г. шахматы были объявлены обязательным предметом в Военной академии датской армии в Копенгагене. В обоснование этого решения начальник академии докладывал военному министру, что «игра, в которой существует около 72000 различных способов сделать первые два хода, не может не быть полезной для будущих офицеров с точки зрения выработки у них быстроты реакции на быстро меняющуюся ситуацию».

28 марта 1873 г. состоялся первый матч между сборными командами шахматистов двух крупнейших британских университетов - Оксфордского и Кембриджского. С этого времени они проводятся регулярно.

В Германии широкую известность приобрела «шахматная» деревня Штребек (Штропке). О ее истории и традициях существует немало легенд. Согласно одной из них, она существует уже около 1000 лет. В 1823 г. в местной школе было введено преподавание шахмат (с 3 класса). Еще один рассказ повествует о том, что посватавшийся к местной невесте должен был «выиграть» ее за шахматной доской у ее родителей. В случае проигрыша партии претендент не только получал отказ, но и выплачивал денежный штраф. Нередко родители передавали роль экзаменатора деревенскому старосте - по традиции, сильному шахматисту. Это обеспечивало общине Штребек неплохой доход.

С 1886 г. (с матча Стейниц - Цукерторт) проводятся соревнования на звание чемпиона мира по шахматам. Правда, после того как чемпионом мира стал Каспаров, претенденты разделились, и последние розыгрыши звания проводились по двум независимым лигам (получалось два разных чемпиона мира). Сейчас ведутся переговоры об их объединении. Остается надеяться, что последующая история шахматных состязаний будет единой.

ФИЛОСОФИЯ И ШАХМАТЫ

(Новосибирск)

Шахматы - часть общечеловеческой культуры. А «большие» классичес­кие шахматы не только несут эмоциональный заряд, но и пробуждают в че­ловеке целый набор качеств, способствующих духовному росту личности. Шахматы являются своеобразным искусством, которое проявляется не толь­ко в «ставшей» форме (шахматной партии, шахматного этюда), но и в динамичной форме шахматного произведения, творимого на глазах публики. Под­линность шахматного искусства состоит в том, что шахматные партии пред­ставляют собой произведения, созданные стройной логикой и творческой стороной мышления человека.

Эти свойства шахмат показывают целесообразность и возможность ис­пользования классических шахмат в решении задач современной школы, в формировании и развитии творческих способностей личности.

Игра была рождена в мире индийской культуры и философии, суще­ствующем два с половиной тысячелетия. Индийская философия считает, что вопросы бытия не решаются рациональным путем и абстрактным мышлени­ем. Есть более могущественная сила в постижении абсолютного бытия - это интуиция, выступающая как погружение во всеобщее сознание и сопряже­ние со всем существующим . Существующие в Индии и других странах Востока легенды о происхождении шахматной игры «чатуранга» и ее прави­ла говорят о мифологическом и иррациональном мышлении.

Древнеиндийские шахматы, продвигаясь постепенно в арабские страны, и затем в Европу, видоизменяли свою форму и правила игры. И к XIX в. шахматы приобрели все признаки западной цивилизации. В Европе XVIII-XIX вв. был заключительный этап развития классической философии, этап
философии Нового времени. В философии Нового времени. Преобладала гносеологическая установка, а идеалом познания признано четкое, строго раци­ональное мышление. Это находит свое проявление в следующем:

априорное положение И. Канта: человек обладает доопытными прин­ципами, которые определяют возможности логики;

: мышление - это наивысшая стадия познания, преодоление порога научности, позволяющее оперировать идеями.

Особый интерес к познанию приводит к наукоцентризму, философию стремятся поставить на научные рельсы. Наукоцентризм вызывает желание подчинить законам экономическую, политическую, общественную и куль­турную жизнь.

Гегель построил универсальную систему идей, в которую заключены идеи пространства, времени, материи, движения, живой и неживой природы. Со­гласно Гегелю, эти идеи существуют в сознании и в мире, а философия есть постижение мира в идеях.

Шахматы - искусственная модель жизни людей, созданная самими людь­ми. В шахматах - неповторимое сочетание искусства, игры, спорта и научно­го познания. Однако и этой модели присущи сверхустойчивые элементы на­учной картины мира - принципы сохранения энергии и фундаментальные факторы, характеризующие свойства универсума: пространство, время, мате­рия, движение.

Рассматривая эволюцию шахматного творчества на протяжении XIX-XX вв., можно выделить два периода: 70-е гг. XIX в - 50-е гг. XX в. (классические шахматы), вторая половина XX в. (неклассические шахматы).

Основой деления на периоды положим противоречия, которые накап­ливались ранее и развертывались в 50-60 гг. XX в. Это, с одной стороны, рост числа сильных гроссмейстеров, разработанность типовых теоретических позиций и рост объемов шахматной литературы (в том числе, электронной), а, с другой стороны - необходимость концентрации всех духовных сил, спо­собность мастера побеждать в более напряженной интеллектуальной борьбе.

Период классических шахмат

Время 70-х гг. XIX вх гг. XX в. мож­но назвать «золотым веком шахмат». В это время существовали «Новая пози­ционная школа» в Европе, российская шахматная школа, школа гипермодернистов, советская шахматная школа. Помимо школ творили и отдельные крупные шахматисты. И все же у этих школ и шахматистов было много об­щего.

Основой стратегии классических шахмат являются строгие логические схемы.

Особенности творчества шахматистов классического периода

Порядок оценки позиции: определение позиции; материальное соотноше­ние сил; положение королей; пешечная конфигурация; наличие сильных и слабых полей (пунктов); анализ простых конкретных угроз; общая оценка.

Выбор и составление плана

Стратегические идеи: усиление позиции фигур, создание лучшего пе­шечного расположения, вскрытие и захват линий, оттеснение и разобщение сил противника, обеспечение взаимодействия своих сил, создание слабостей в лагере противника, выгодные упрощения. План опирается на оценку пози­ции. В плане конкретные стратегические идеи выстраиваются в определен­ный порядок действий: проведение плана; применение стратегических идей в определенном порядке и с уточнениями плана; накопление позиционного преимущества; трансформация позиционного преимущества, реализация ма­териального преимущества.

Проведение тактических операций в позиция x : оценка позиции; выяснение целей и планов сторон; анализ простых конкретных угроз, количества напа­дений и защит на полях (пунктах); нахождение тактических идей; расчет ва­риантов с ходов-кандидатов; выбор продолжения с оценками возникающих позиций; новая оценка позиции; анализ простых конкретных угроз и т. д.

Большое место в творчестве занимает развитие тактического зрения и овладение наследием выдающихся мастеров. При проведении планов, такти­ческих операций и позиционных жертв мы наблюдаем трансформацию ос­новных факторов; шахматные фигуры часто отдаются за позиционный пере­вес (захват пространства фигурами и пешками) и выигрыш во времени (фи­гуры быстро усиливаются, захватывают инициативу).

В пределах шахматной партии мы видим действие закона сохранения энергии: «Энергия не создается и не исчезает, а лишь переходит из одного состояния в другое» Например, одна из сторон жертвует часть своего мате­риала, и при этом оставшиеся фигуры обретают еще большую энергию, так как получают возможность быстро передвигаться и занять доминирующие позиции. Представителями вышеперечисленных школ явились выдающиеся шахматисты классического стиля: В. Стейниц, Х.-Р. Капабланка, А. Алехин, А. Рубинштейн, А. Нимцович, М. Ботвинник, В. Смыслов, Т. Петросян, Б. Спасский.

Познание методов ведения шахматной партии «описало огромную дугу», - писал А. Суэтин. От стихийного восприятия динамической сущности игры, обогатившись научными логическими элементами, оно пришло к классичес­кой стратегии .

Период неклассичеких шахмат

Новый этап шахматного творчества был подготовлен творческим наследием И. Цукерторта, Эм. Ласкера, М. Чигори­на, А. Алехина и изучением типовых теоретических позиций. При этом в творчестве шахматистов остаются основные признаки классического перио­да шахмат.

Этот период связан с именами Д. Бронштейна, М. Таля, А. Карпова, Г. Каспарова. Он характерен усилением спортивного фактора, необходимой концентрации сил гроссмейстеров, переработкой большого массива специальной информации. В этот период неклассических шахмат в творческий процесс активно включаются спортивно-психологические методы, фантазия, интуиция. Важнейшим инструментом является комбинационное зрение. М. Таль, наделенный комбинационным зрением и фантазией, вооруженный поиском нестабильности и спортивно-психологическими методами, победил в 1960 г. в матче на первенство мира. И это событие знаменовало наступление нового периода в «больших» шахматах.

Каспаров пишет о своих предшественниках: «В отличие от Фишера, с его тягой к ясности, и от Карпова, выросшего на партиях Капабланки, я с юных лет находился под огромным влиянием творчества Алехина, покоренный его беспримерным подвигом в матче 1927 года. Меня восхищала изощренность его замыслов» .

Наиболее известные спортивно-психологические методы: приемы сознательного риска, неожиданные жертвы, «метод согласия», ложная цель. Такие методы борьбы направлены против банальной эксплуатации опыта, прозы рационализма, «мудрой осмотрительности», трусоватого подобострастия, унылой скованности, перестраховки . Д. Бронштейн писал:«Рационализм ведет к духовной несамостоятельности, грозит потерей творческого потенциала. В особенности когда речь идет об искусстве...» .

Аналогию мы находим в основных положениях одной из современных философских школ - постмодернизма. Постмодернисты высказываются против философии Нового времени и призывают расшатывать: жесткие логические схемы, поиски устойчивого, преклонение перед авторитетами , поиск единообразия, насаждение необоснованных ценностей. Их призыв таков - больше хаоса, дискретности, плюрализма, чувственности, интуитивизма, поиска нестабильности, отсутствия скованности, иронии по отношению к признанным ценностям.

Многие отступления от классического стиля шахмат имеют место в по-зициях, где решения находятся за пределами логических методов. Часто мыш-ление шахматиста работает в жесткой спортивной обстановке. И здесь спортивный стимул способен пробудить вдохновение. Появляется положительная эмоциональная окраска. В трудные моменты поединков, когда прозаический метод логики и расчета вариантов не ведет к верному решению, приходит черед интуиции. Такие моменты возникали во время матча на первенство мира Карпов - Каспаров (1985 г.) в 9, 10 и 11 партиях. Жертвы пешек в этих партиях носили интуитивный характер, найти истину нельзя было путем расчета вариантов.

Выдающиеся мастера отмечали значение интуиции. А. Нимцович: предугадать ход событий можно только при наличии известной творческой фантазии». А. Карпов: «Мне доставляют наибольшее удовлетворение ходы, которые позволяют заглянуть в будущее» . Интуиция является важнейшим качеством, поскольку она ограничивает возможности при выборе ходов. Ведь все шахматист рассчитать не может. Интуиция в шахматах - способность шахматиста без большой затраты времени, без деталь­но расчета оценить позицию и выбрать продолжение на основе этого впечатления.

Творчество шахматистов, одаренных фантазией и интуицией, находит отражение в положениях современной феноменологии: соотносительность субъекта (сознание) и объекта; обогащение материала созерцания своим во­ображением; переход от воображения (в динамике созерцаний предметов, переживаний) к смыслам (эйдосам) благодаря интуиции; наполнение жиз­ненного мира красками и впечатлениями .

Интуиция не однозначна. Для одних, например, Капабланки, Ботвин­ника, Смыслова, Петросяна, Карпова, характерна тенденция к изысканию глубокого позиционного решения. А партии других - Чигорина, Алехина, Кереса, Таля, Каспарова, Ананда - отличают яркие тактические озарения.

Шахматы на рубеже веков

Шахматное искусство прошло многовековый путь формирования и развития последовательно в индийской, исламской, западной и русской цивилизациях. Именно в большей степени шахматисты России, Советского Союза и затем снова России, явились главными действу­ющими лицами периодов классических шахмат и неклассических шахмат. Заметим, что если ранее можно было говорить о локальности культурных организмов, то в конце XX -начале XXI в. вызрели их многосторонние свя­зи. В шахматном сегменте мировой культуры - это, прежде всего, взаимодей­ствие русской и западной цивилизаций. В этом процессе участвуют и шахмати­ сты восточных цивилизаций (В. Ананд, Т. Раджабов и др.).

История развития шахматного творчества - явление сложное, противо­речивое. Модель этого явления не однолинейна, а представляет собой неко­торую криволинейную фигуру. И только частью этой графики может быть «огромная дуга» познания методов ведения шахматной партии, описанная А. Суэтиным.

Деление на периоды истории шахматного творчества нами дано с пози­ции философской диалектической методологии. Развитие шахматного творче­ства рассмотрено в динамике, главный принцип исследования - историзм . В современной картине мира анализ социально-гуманитарных структур пред­полагает исследование открытых нелинейных систем, в которых велика роль исходных условий, входящих в них индивидов, локальных изменений и слу­чайных факторов. Современные ученые и философы понимают ограничен­ность рационализма. Классический рационализм так и не нашел адекватного объяснения акту творчества .

Философской проблемой является соотношение между двумя сторона­ми шахматной партии. С одной стороны - классические партии созданы твор­чеством человека, имеют стройную логику и, нередко, подлинную красоту. А с другой стороны - партия есть спортивный поединок, в котором торжеству­ет не только более продуманная стратегия, но и неожиданные факторы. Это: цейтнот и нервное напряжение мастеров, ведущие к ошибкам в оценке по­зиций и в расчете тактических операций.

Творческий облик шахматного мастера начала XXI в. складывается из основных свойств (типов мышления) и личностных качеств. Шахматист, иг­рая партию, вооружен идеями, как сугубо рациональными, так и иррацио­нальными, много отличающимися от логики оценки позиции, алгоритмов плана и расчета операций.

В этом творчестве должны быть и навыки классических шахмат, «прозы рационализма», и вдохновенное искусство интуитивных решений. Даже многие творцы науки подчеркивают роль фантазии и «иррациональных скачков» в исследованиях. Интуитивные прорывы и психологические приемы нужно соединять с логическими и опосредованными методами.

Вопрос о соотношении классического и неклассического подходов в творче­ стве мастера должен решаться индивидуально. Шахматист в своем совершен­ствовании должен опираться на свои сильные природные свойства и в то же время работать над своими недостатками, решать проблемы «другой рацио­нальности».

Большинство шахматистов наделены в большей степени либо конкрет­но-образным, либо абстрактно-рассудочным типом мышления. Первые - сильные тактики, стремящиеся к острой, порой иррациональной борьбе, ча­сто жертвуют материал. Вторые - стратеги с холодным и практическим умом, склонные к мышлению общими схемами. Реже встречаются шахматисты уни­версального типа.

Такова уж природа человека, что он рождается со сложным набором свойств. И в этом наборе разных людских достоинств и слабостей (призна­ков - по К. Юнгу), порождающих огромный диапазон мнений и поведений, заключаются предпосылки творчества, в том числе шахматного творчества, и общий прогресс творчества.

Важнейшими закономерностями развития науки являются ее диалекти-зация, дифференциация , ее ответы на потребности людей. В XX в. вступили в силу новые дисциплины, отвечающие потребностям в признании достиже­ний индивидуумов, в выборе профессий и в коммуникации. Это - психология личности, психоанализ и соционика. Новейшая из них, соционика, изучает диф­ ференциальные признаки и социотипы людей.

Наконец, в шахматном творчестве мы видим объект индивидуализирован­ного проявления культуры. Поэтому для предмета нашего исследования ха­рактерны: описание особенностей событий (фактов, явлений), объекты по­знания в большинстве своем неповторимые и, нередко, уникальные. Пред­метом нашего познания является мир человека (а не вещь!). В этом пред­мете человек включен как автор и исполнитель «собственной драмы», ко­торую он же и познает. Эм. Ласкер писал: «Шахматы учат нас, как бы мог­ла сложиться наша жизнь при равных возможностях и без случайностей. В этом смысле они являются отображением жизни. В шахматах разыгрывается миниатюрная драма искушения, вины, борьбы, напряжения и победы спра­ведливости» .

И поскольку шахматное творчество - индивидуальное проявление, то облик конкретного шахматиста определяют такие факторы: природный та­лант и «стартовые условия», трудолюбие и способность программироваться (специальная память). Наконец, шахматист включает в процесс познания и личностное знание. А это: личная аналитическая работа; изучение лучших партий современных мастеров; личное общение с шахматным наставником; личное знакомство с миром во всем его многообразии. То есть все то, что называется «живым восприятием жизни».

В шахматах проявляется и сложная, противоречивая логика взаимосвязи случайного и необходимого. Проявление на шахматном материале таких фи­лософских категорий, как истина (абсолютная, относительная, объективная), как переход количества в качество, принципы сохранения энергии и целого ряда аспектов человеческих отношений, материализующихся в шахматной партии, еще будет привлекать исследователей.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

1. Философия. - МС. 118.

2. Ступени к мастерству в шахматах. - М., 1998. - С. 31.

3. Мои великие предшественники. - М., 2003. - С. 504.

4. , Прекрасный и яростный мир. - М., 1977. - С. 18.

5. Ступени к мастерству в шахматах. - М., 1998. - С. 18, 20, 31.

6. Философия. - М., 2002. - С. 78.

7. и др. Философия для аспирантов. - Ростов-на-Дону, 2001. - С. 195.

8. С шахматами через века и страны. - Варшава, 1970. - С. 145.

Педагог дополнительного образования ЦВР «Галактика», педагог дополнительного образования МОУ Аэрокосмический лицей им. Ю. В. Кондратюка, г. Новосибирск; соискатель кафедры педагогики Новосибирского государственного педагогического университета; адрес 630124 г. Новосибирск, кв. 90; ; E-mail: *****@***ru.

Империя ссылок

Переход на сайт «Занимательные и методические материалы из книг Игоря Сухина: от литературных затей до шахмат»

На главную страницу

mailto:*****@***ru